С Испанией Меркьюри связывала не только музыка, но и живопись. Известен факт, когда Фредди хотел купить спроектированный Антонио Гауди дом в Сантандера, недалеко от границы с Францией, чтобы разместить в нем картину Гойи: согласно испанскому законодательству, произведения национальных мастеров такого уровня не могут быть вывезены из страны. Однако, самым любимым живописцем Фредди был другой испанец, вернее, каталонец – Миро.
читать дальшеЖоан (под влиянием испанского языка нередко пишется как Хоан или Хуан, в этой транскрипции мы и знаем его имя) Миро-и-Ферра (1893 – 1983), уроженец Барселоны – не просто эстет, капризно ломающий форму. Это художник-символ. Символичны даже отзеркаливающие даты жизни: проекции зримого, плавно перетекающие в предугадываемое вечности. Символично и то, что на свет появился весной, в апреле, а ушел из жизни зимой, в декабре, вобрав в орбиту своих девяноста расцвет и закат гностических опытов современного искусства.
Символично и то, что отец будущего художника, ювелир (то есть, человек как будто искусству не чуждый) настаивал, чтобы сын выучился на бухгалтера. А мальчик больше всего хотел рисовать, он понял это в частной школе, куда его отдали учиться и где, помимо других предметов, преподавали рисование. Какое-то время приходилось совмещать приятное с полезным: в 1907 году Жоан поступил в Школу изящных искусств Ла Лонха, а тремя годами позже окончил бухгалтерские курсы. Сделать окончательный профессиональный выбор помогла судьба: молодой гений заболел тифом, долго восстанавливался и за это время успел убедить родителя, что бухгалтерия – не его стезя. Еще три года, с 1912 по 1915 Миро учился в частной школе Франсиско Гали в Барселоне, и тогда же появились его первые картины. В 17-м прошла первая персональная выставка. Большая часть из представленных на ней шестидесяти работ были выполнены в фовистской манере (фовизм – направление в живописи начала XX века, в основе которого лежит предельная экспрессия цвета; классическим фовистом можно считать Матисса).
За долгую жизнь Миро перепробовал много направлений. Среди его ранних работ есть вполне реалистические по духу и форме. Приехав в 1920 году в Париж, каталонец познакомился с великим земляком Пабло Пикассо и попал по влияние кубизма. Впрочем, все это было по касательной. А вот что действительно касалось Миро, так это сюрреализм. Касалось настолько, что именно Миро приобщил к сюрреализму самого «идола сюрреализма» – Сальвадора Дали. «Может быть, у Хуана Миро есть только одно желание – забыть обо всем и рисовать, только рисовать, отдаться этому чистому автоматизму, к которому я неустанно призываю, ценность и глубокую мотивацию которого Миро, как я подозреваю, проверил самостоятельно, только очень бегло. Не исключено, что он будет считаться наиболее сюрреалистичным из нас», – высказался о художнике идеолог сюрреализма Андре Бретон.
Сам Миро утверждал, что после наскальной живописи ничего великого в изобразительном искусстве создано не было, и настойчиво проводил этот тезис в своем творчестве. Работы, которые отождествляются с самим именем Миро, похожи на детские рисунки или «пляшущих человечков» времен палеолита. Но это не детство отдельного человека и, тем паче, не детство человечества. Работы Миро несут в себе опыт разорванного сознания, порожденного гражданскими и мировыми войнами (сам художник эмигрировал из Испании в 1937 году, после установления диктатуры Франко), послевоенных духовных поисков, больше похожих на метания, но, одновременно, и опыт упорядочивания хаоса. Упорядоченный хаос – пожалуй, наиболее характерная черта работ Миро. Его картины буквально кишат малыми формами, крохотными неугомонными существами, вызывающими в памяти кортасаровское «хроноп-хроноп» и танцы фамов (и возмущенную на них реакцию надеек). Они пронизаны светом и энергией творения: будто на наших глазах элементарные частицы ищут сложиться в атомы, а те – в молекулы. Движение, полное кипучей энергии, кажущееся броуновским, но всегда (как и любое движение физическое) подчиняющееся некоему закону. У Миро это закон свободы. Собственно этот закон тяготения к свободе, единственный, которому подчиняется любой настоящий художник, и привлекал Меркьюри в творчестве Миро. Свобода и упорядоченный хаос – не это ли столп и основание рок-музыки?
Миро пользовался огромной прижизненной популярностью. Он выразил себя не только в станковой, но и монументальной живописи: в 1950 году создал фреску для Гарвардского университета, пятью годами спустя расписал стены представительства ЮНЕСКО в Париже. Пробовал себя в скульптуре.
Его «детская» живопись сложна и для многих чужда. Но один художник не может не понять другого. Так для Меркьюри живопись Миро стала одним из предметов живейшего увлечения. Пожалуй, от работ каталонца он испытывал те же чувства, что описал Эжен Ионеско:
«Когда смотришь на работающего Миро, его лицо, затем на линии, рождающиеся в процессе творчества, создается впечатление, что все освещается одним только чувством, одновременно сдержанным и интенсивным. Вам приходилось видеть как работает Миро, этот радостный счастливый человек, ощущающий себя создателем в любой из моментов, когда он рисует, делает наброски, что-то конструирует, рассказывает или напевает?
Он захвачен своим порывом, и мы уносимся с ним в его порыв и его взлет. Это довольно редкое явление – находиться в присутствии столь живительной и тонизирующей энергии. Каждое из произведений Миро – это танцующий сад, поющий хор, опера, расцвеченная цветами, рождающимися в лучах света. Это мир – одновременно мимолетный и в то же время совершенно реальный. Сочность красок придает ему соответствующий акцент, содержательную выразительность. Чистейшую эмоциональность, немного ироничную, лишенную притворной слащавости. Этот дар – милость Божия».
@темы:
"Фредди и все-все-все",
"Хуан Миро"
